Майн Рид. Всадник без головы
Страница 180
Колхаун ехал по боковой тропе к уже известной нам просеке. Он как раз сворачивал на нее, когда вдруг увидел, что едет по лесу еще кто-то.
Другой всадник, на коне, по-видимому, не хуже его собственного, ехал по просеке -- не медленным шагом, как он, а быстрой рысью.
Еще задолго до того, как неизвестный всадник успел приблизиться, Колхаун разглядел, что у него нет головы.
Ошибки быть не могло: бледные лучи луны освещали только плечи всадника -- головы не было. Это не могло быть иллюзией, созданной лунным светом. Колхаун уже видел эту фигуру при ярком солнечном свете.
Но теперь Колхаун увидел больше -- он увидел голову: она висела у бедра всадника, наполовину прикрытая кобурой, запачканная кровью, страшная... Он узнал лошадь, полосатое серапе на плечах всадника, гетры из шкуры ягуара -- весь костюм Мориса-мустангера.
У Колхауна было достаточно времени, чтобы все подробно рассмотреть. Скованный ужасом, он стоял на боковой тропе, не в силах двинуться с места. Лошадь, казалось, разделяла испуг своего хозяина. Дрожа всем телом, она тоже не делала никаких попыток убежать, даже когда всадник без головы вдруг остановился перед ними и его гнедой конь, храпя, встал на дыбы.
Только после того как гнедой с диким ржанием, которому
эхом ответил вой бежавшей за ним собаки, повернул и поскакал
дальше по просеке,-- только тогда Колхаун пришел в себя и снова
обрел способность говорить.
- Господи! -- вскрикнул он дрожащим голосом. -- Что все
это значит? Что это--человек или дьявол? Или весь этот день был
только жутким сном? Или я сошел с ума? Сошел с ума, сошел с
ума!
После этой бессвязной речи Колхаун решительно дернул поводья и круто повернул лошадь; он поскакал обратно той же дорогой, но только гораздо быстрее, по-видимому, отказавшись от своего намерения. Он ни разу не остановился, пока не вернулся в лагерь.
Здесь, тихонько прокравшись к костру, он лег рядом со своими спящими собутыльниками. Но заснуть ему не удалось--ни на минуту не сомкнул он глаз; его трясло, как в лихорадке. Наступившее утро осветило мертвенную бледность его лица и блуждающие, полубезумные глаза.
