Владимир Короткевич. Оружие
Страница 29

Проходы загромождены тюками и ящиками. На арках кое-где иконы с "гасимыми" лампадами (огонь зажигать запрещено, поэтому зимой в три часа - конец торговле). И возле каждой лавки "мальчишки" с голодными и бледными лицами. Щеки обмороженные, потому что холод собачий, греются чаем, перекидывая из руки в руку горячий стакан. От питья горячего на холоде почти у всех горла опухшие, "свинка".

Повсюду брань, крики, приказчики тянут людей за руки в лавки. Чивьин уже несколько раз бил по нахальным рукам, иначе затянут, завертят.

Людей из глухой провинции - чухломских купцов да колязинских богатых мещанок - иногда в рядах и грабили. Задурят голову, а потом ищи среди сотен "свою лавку". Все одинаковые. И приказчики на одну морду - все наглые.

По рядам ходили рядские повара с корчагой [в Древней Руси большой глиняный сосуд для хозяйственных надобностей, по форме похожий на амфору (закругленное дно, узкое горло, две дугообразные ручки)] в одной руке, с лукошком - в другой. В корчаге были горячие щи с мясом, в лукошке - чашки, ложки и хлеб. Миска щей с мясом и хлебом - десять копеек.

А за рядскими поварами целой стаей бежали, вертелись под ногами у покупателей бездомные собаки. Когда набиралось много чашек с объедками, повар ставил все это на пол, в своем углу. После собачьего "мытья" чашки вытирали грязным, засаленным полотенцем и снова наливали тем, кто пожелает, горячих щей. Всем было хорошо.

Кирдун, увидев, как собаки "моют" чашки, плевался на всю суконную "Господскую" линию, пока не пришли в "Ножевую".

Чивьин и здесь был незаменим. Видел все купеческие выходки, не позволял подменять купленного, заставлял "показывать товар лицом". Алесь все время думал, что в одиночку, без Дениса Аввакумыча, он не смог бы так гонять приказчиков и обязательно накупил бы много ненужного.

Поднялись и в "палатку" - верхнее помещение солидной оружейной лавки купцов Суровых. Там было тихо, потому что не все рисковали подниматься по крутой деревянной лестнице, скользкой от грязи.

Молодой Суров сидел верхом на лавке и играл с приказчиком в шашки. Молчали пирамиды ружей. А из-за них глухо долетал угрожающий голос:
- Сице... Абие... изыдох...
- Кто это? - спросил Алесь.
- Отец, - безразлично сказал весь залитый жиром молодой Суров. - По вредности своей уже год в палатке Библию читает. Фантазия, значицца, такая у него, чтоб приказчиков, мальчиков да меня выводить из себя, только меня не выведешь - шали-ишь.